– Да, проснулась… да, жду… Очень рада, что вы не опоздали, – она оторвала трубку от уха, показала ей язык и продолжила разговор. – Спущусь через пару минут.

Около двери Таня на миг задержалась, глубоко вздохнула и улыбнулась. Счастливо улыбнулась.

– А куда же делась ваша вечная небритость?

– Захотелось перемен, – ответил Павел и автоматически потер чисто выбритую щеку. Он положил руки на руль и спросил: – Поехали?

– Ага, – кивнула Таня и расстегнула «молнию» куртки.

Все оказалось не так, как она себе представляла, – стоило сесть в машину, и напряжение улетучилось, обиды растворились в воздухе, и даже положение «начальник – подчиненный» поблекло и не слишком-то задевало. То ли дорога сблизила, то ли изменения во внешности Баркова внесли свои коррективы, но споры и перепалки показались абсолютно лишними. Тепло, уютно, тихая музыка и рядом мужчина, который… Таня покосилась влево и сжала губы. И рядом мужчина, который… нравится. Она закрыла глаза и услышала громкое «у-ух!» – сердце в знак согласия громыхнуло и тут же сжалось.

Когда же это случилось? На встрече одноклассников? Нет. В первый рабочий день? Нет. Когда Задольская пришла в офис?.. Наверное, раньше… А может… какая разница. КАКАЯ РАЗНИЦА.

– А зачем вы едете в Нижний Новгород?

– Повод не слишком приятный, – ответил Павел. – Заместитель директора проворовался, и сейчас мое присутствие в филиале необходимо. Всыплю хорошенько кому следует, проведу с остальными воспитательную работу, поучаствую в двух собеседованиях, выберу нового заместителя, просмотрю документацию…

– А меня зачем взяли? Чем мне предстоит заниматься?

Хорошие вопросы. И у Павла был вечер, чтобы придумать на них ответы. Он мог бы организовать совещание (благо проблем и поводов полно) и посадить Таню в угол переговорной – пусть конспектирует его речь, но душа к подобным сценариям совершенно не лежала, душа требовала свободы…

– Не знаю, – честно ответил он. Почти честно.

Полчаса они молчали, делая вид, что тема исчерпана и ни у кого больше нет никаких вопросов. Мысли путались и где-то там – высоко-высоко – встречались и наталкивались друг на друга.

«Зачем вы так сказали?»

«Не знаю…»

«Отвечайте немедленно! Зачем вы так сказали?»

«Я… хочу, чтобы ты была рядом… сегодня… завтра…»

«А потом? Нет, молчите… я просто так спросила… Сегодня… завтра – это понятно».

«Тебя так много и так мало…»

«Больше не говорите ничего, пожалуйста…»

«Хорошо».

– Как ты оказалась в ресторане на мальчишнике? – спросил Павел, улыбаясь.

– Деньги зарабатывала, – честно призналась Таня и тоже улыбнулась.

– Давай-ка рассказывай в подробностях, я уже измучился, ломая голову над этой загадкой. Ты шокировала меня так, что я теперь с опаской прохожу мимо витрин с тортами…

– Боитесь, что я выскочу из самого большого?

– Очень боюсь.

Он на секунду повернул голову в ее сторону – взгляды встретились, и в машине раздался дружный хохот.

– Да если бы вы знали, в каком я была шоке, когда стащила с себя платок и подскочила…

– Ну, допустим, подскочить тебе не удалось.

– Проклятые каблуки и кокошник! К тому же коробка рассчитана на более миниатюрную девушку, вот Зойка в ней отлично помещалась…

Веселясь, Таня стала рассказывать о том, как докатилась до жизни такой. Барьеры и взаимные претензии остались далеко позади, волнение замерло, позволяя передышку, и помех для легкого общения не осталось (почему бы не сделать вид, что этот день самый обычный, ничем не отличающийся от других).

– …из-за фейерверка я на некоторое время потеряла ориентиры – в глазах все плывет и рябит, ну я танцую и танцую… а потом увидела вас! Чуть с инфарктом обратно в коробку не рухнула!

– Значит, это Зоя тебе с заработком помогла?

– Да. Я сначала не хотела, но потом… – Таня осеклась и пожала плечами. Не рассказывать же, что последней каплей, переполнившей чашу обиды, стало появление в офисе Задольской. – Но потом подумала, что внуки мне не простят, если я в своей жизни не совершу пару-тройку безумных поступков.

– Ты прекрасно пела и танцевала… – без тени усмешки сказал Павел.

– Настроение было хорошее, – тихо ответила Таня.

Вообще-то в тот вечер настроение было опасное. И держалось оно почти два дня.

– До Нового года осталось совсем немного, – резко сменил тему Павел, – уже решила, где будешь отмечать?

Елка, сверкающие шары, разноцветная мишура, традиционная комедия «Ирония судьбы, или С легким паром!», суета на кухне, любимая «селедка под шубой», хлопок шампанского, дзинь-дзинь – короткая встреча бокалов, и бой курантов… Желание! Надо обязательно загадать желание!

– Забегу сначала к маме, а потом поеду к Зойке. Я еще никому не купила подарки… кошмар. Вернусь из командировки, – нарочно добавляя голосу важности, сказала Таня, – и займусь приятными покупками.

Дорога до Нижнего Новгорода не показалась длинной. Только что за окошком мелькали белые поля, деревья, низенькие дома, кафешки и ресторанчики, автозаправочные станции, и вот – большущий плакат с гербом города: олень на геральдическом щите, мягкие волны ленты и сверху башенная корона с пятью зубцами. Приехали.

– Сейчас устроимся в гостинице, пообедаем и отправимся в офис наводить порядок, – ровно произнес Павел, перестраиваясь в соседний ряд.

– Нас будут встречать?

– Нет, это лишнее.

Таня заметила, как изменилось у него настроение – беззаботность слетела, выражение лица стало серьезным, движения более резкими. Отдых закончился – Павел Сергеевич Барков на работе.

«Н-да… – подумала Таня, – если бы я умела так внутренне собираться, то, возможно, „Рыжую осень“ не пришлось бы закрывать».

Она чуть заметно повернула голову влево и замерла. Он нравился ей такой. Очень нравился.

«Что-то я совсем размякла, и это плохо… нельзя ему доверять… И СЕБЕ ДОВЕРЯТЬ НЕЛЬЗЯ… ни к чему хорошему это не приведет».

Гостиничный комплекс «Александровский сад», расположенный на берегу Волги, гостеприимно распахнул двери. На первом этаже: боулинг, ресторан, бар, бизнес-центр и рецепция. Приятная атмосфера и современная стильная обстановка.

Получив ключи, Павел кивнул Тане на лифт. Они поднялись на третий этаж и, пройдя по длинному коридору, остановились около 303-го и 305-го номеров.

– Выбирай любой, – предложил Павел.

– Мне все равно… пусть будет 303-й.

Он тоже заметил в ней перемены, заметил появившиеся в глазах льдинки. Рука уже потянулась вперед, но разум пресек это движение. Погладить ее по щеке, обнять, прижать к себе… – невозможно.